Леди и Волк - Страница 31

Стефан сделал большой глоток эля и со стуком поставил кружку на стол.

— Я не отвергаю веру, Кэтрин, но я видел такое, о чем ты понятия не имеешь. Я воочию познал всю мерзость, пока ты мечтала о том, чего нет на этом свете. — Стефан добавил себе эля. — Перед тем как чума прошла по всему миру, я путешествовал по южной Франции. Моя дорога пролегала через небольшой городок, где некий монах содержал приют для бедняков. Люди, которые отказались от земных благ, так они мечтали приблизиться к Христу. Несчастные францисканцы не знали, какой гнев они вызывали у Папы Римского своей нищетой.

Ужас и боль воспоминаний затуманили взгляд Стефана. Чувствуя его муку, девушке захотелось нежно обнять его и своей любовью облегчить страдания.

— Однажды, в дождливый осенний день, когда дороги уже были засыпаны опавшими листьями, я возвращался в Кале. Проезжая верхом через деревню, среди груды хвороста я неожиданно заметил столб, к которому привязывали приговоренных к сожжению людей. По приказу инквизиции к столбу тащили молодого монаха, которому на вид нельзя было дать больше двадцати лет. Его конечности, искореженные пытками, неестественно висели вдоль тела. Одна рука была вывихнута и повисла безжизненной плетью. Они тащили его, потому что сам он уже идти не мог. Обожженные на медленном огне ноги, были покрыты волдырями, из них сочилась кровь. Они были красными, как вареное мясо. Спина была покрыта ранами, которые нанесли ему калеными прутьями. Он был похож на прокаженного. Они привязали его к столбу и разожгли огонь.

— В чем он был виноват? — прошептала Кэтрин дрожащими губами.

— Он говорил, что Христос проповедовал бедность. А поскольку Папа Римский, наместник Божий, жил в роскоши и блеске, то в глазах инквизиции такие слова считались ересью. Произносить из запрещалось под страхом смерти.

— Проклятые ублюдки, — бормотал Джон, задыхаясь от бессильной ненависти.

— К тому времени, — продолжал Стефан, — начался дождь. Но он был слишком слабым, чтобы затушить разгоревшееся под монахом пламя. Он умер от мучительной боли.

Стефан смотрел на огонь, его виски покрылись испариной. Глубоко вздохнув, он раздраженно сказал:

— Бедный монах был заживо сожжен на костре только потому, что Папе Римскому хочется жить в роскоши и богатстве. Таково правосудие инквизиции.

В комнате наступила гнетущая тишина. Джон задумчиво постукивал ножом о край пивной кружки. Гипнотический ритм этого звука затягивал Кэтрин в пропасть мрачных раздумий. В отчаянии она сжала руки в кулаки и с вызовом взглянула на Стефана.

— Неужели они совершают эти злодеяния с одобрения Папы Римского? И с такой легкостью обрекают на смерть невинных людей? Мы не должны допустить, чтобы чудовищная жестокость пришла на наши земли!

— Судьба пока благосклонна к нашему народу, — ответил Стефан. — Даже в том случае, если церкви начнут проводить собственные расследования и судилища, инквизиция не осмелится прийти в Англию. Я думаю, среди честолюбивых епископов есть такие, кто искренне ненавидит колдовство и ересь. Но обнаружить людей, которые действительно занимаются этим, не так-то просто. А вам, Элизабет, не стоит беспокоиться. Готовьте свои снадобья, но не слишком распространяйтесь о своем умении.

— Спасибо за хороший совет, сэр Гай!

Некоторое время они ели молча. Однако Элизабет, отвлекая всех от тягостных мыслей, перевела разговор в более спокойное русло.

— Как поживает Гиль? — спросила она у Стефана. — Беспокоится ли о своих родителях?

— Конечно же! — подмигнув, ответил Стефан. — Гиль был еще мальчиком, когда пришел ко мне в услужение, — продолжил он, обращаясь к Кэтрин. — Сэр Рамси взял его под свое крыло. И теперь он превосходно справляется с обязанностями главного посыльного. Я бы доверил ему любое поручение. — Стефан повернулся к Джону и Элизабет. — Вы можете гордиться своим сыном.

— Скоро у вас будут свои сыновья, Стефан, — весело откликнулся Джон.

Кэтрин почувствовала устремленный на нее напряженный взгляд Стефана. Безусловно, она понимала, что он очень хочет иметь сыновей. И после свадьбы это станет возможным. Поглощенная своей клятвой Джорджу, девушка не задумывалась об обязательствах перед семьей. Но глубокая привязанность к Стефану наполняла ее сердце любовью и желанием одарить любовью других. Однако скрытая угроза, прозвучавшая в словах Констанции, не давала ей покоя.

— Рождение детей в семье осчастливит любой дом, Стефан, — сказала Кэтрин. — Любой, кроме Блэкмора. Леди Констанция многое поведала мне об этом.

— Не бойся ее, Кэйт. — Стефан сжал ее нежные пальчики своей сильной рукой. — Мы с отцом мечтаем о рождении малыша. Поэтому ты родишь мне сына, да еще и с большой радостью, — добавил он с плутовской усмешкой.

Опьяняющий, как медовый напиток, голос Стефана искрился дружеским смехом. И только Кэтрин могла достойно оценить его остроумие, источником которого была несгибаемая сила духа и воли. Что это был за человек! Своей искренней убежденностью Стефан словно вышучивал ее упрямое сопротивление. И пока девушка позволяла дразнить себя разговорами о предстоящей свадьбе, он давал ей возможность ходить по острию. Высвободив ладонь из его руки, она смерила Стефана самоуверенным взглядом.

— Родить сына такому плуту, как вы, милорд?! Возможно. Но вряд ли это доставит мне большую радость, пока вы насмехаетесь надо мной при каждом удобном случае. Будьте помягче, милорд, и тогда посмотрим.

Стефан самодовольно усмехнулся, а Элизабет посмотрела на девушку оценивающим взглядом. Наполняя кружку элем, она улыбалась.